Маска для лица несмываемая ночная: Ночные маски для лица купить — Москва

Маска для лица ночная волшебная несмываемая Суперлифтинг Гиалурон Lift 45+ «Гиалурон LIFT» Белита

Смотреть 850 товаров: Маска для лица

Уход Для лица Средство увлажняющее для лица Маска для лица

Белита — Витекс

Маска для лица ночная волшебная несмываемая Суперлифтинг Гиалурон Lift 45+

+

+

1044 ₽

Характеристики товара

Нашли ошибку в описании?

Описание

Характеристики

По типу кожи:

Для сухой / Для зрелой

По возрасту применения:

45+

Эффект для кожи:

Восстанавливающий / Питательный / Увлажняющий / Подтягивающий / Разглаживающий / Омолаживающий (антивозрастной) / Регенерирующий / Смягчающий / Моделирующий / С эффектом ботокса / Для упругости кожи / Лифтинг / Освежающий

Решаем проблему на лице:

Против морщин

Тип маски:

Крем маска

Пол и возраст:

Женский

Особенности состава:

Гиалуроновая кислота / Стволовые клетки

1461 покупатель рекомендуют приобрести

1502 раза добавили в список желаний

Способ применения

Нанесите крем-маску за 30-40 минут до сна тонким слоем на щеки, лоб и подбородок. Избегайте попадания в глаза. Не смывайте!

Активные компоненты / состав

Вода, циклопентасилоксан, циклогексасилоксан, кроссполимер диметикона, сорбитанстеарат, сорбитиллаурат, гиалуронат натрия, масло Butyrospermum parkii (ши), ксантановая камедь, гидролизованный белок пшеницы, пальмитоилдекапептид-21, цинковая соль пальмитоилдекапептида-14, декапептид-22, олигопептид-78, карбомер, полисорбат-20, пальмитоилолигопептид, пальмитоилтетрапептид-7, экстракт Echinacea purpurea (эхинацеи), экстракт корня Panax Ginseng (женьшеня), кроссполимер диметикона и винилдиметикона, диоксид кремния, масло семян Simmondsia chinensis (жожоба), сополимер акрилоилдиметилтаурата аммония и винилпирролидона, феноксиэтанол, метилпарабен, этилпарабен, пропилпарабен, экстракт Euphrasia Officinalis (очанки), экстракт листьев Melissa Officinalis (мелиссы), экстракт бутонов/цветов Magnolia Biondii (магнолии), лецитин, изопропилмиристат, масло зародышей Triticum vulgare (пшеницы), токоферилацетат, БГТ, парфюмерная композиция, аллантоин, эктракт культуры недифференцированных клеток Leontopodium Alpinum (эдельвейса), 2-бром-2-нитропропан-1,3-диол, гидроксид натрия, CI 16255, альфа-изометилионон, бензилсалицилат, бутилфенилметилпропиональ, цитронеллол, гексилциннамаль, лимонен, линалол.

Гарантия и возвратОтзывы

Вверх

цена с доставкой в каталоге интернет аптеки АлтайМаг

Формула ночной крем-маски обеспечивает волшебное преображение Вашей кожи, дарит ей свежий и отдохнувший вид и молодость. Ночная маска совершает свое волшебство, пока Вы спите: восстанавливает межклеточный объем, моделирует овал лица, разглаживает морщины, обеспечивая коже длительное увлажнение.

Активные компоненты:

Ультраконцентрированная гиалуроновая кислота, peptide-комплекс Renaissance®, стволовые клетки.

Применение:

Нанесите крем-маску за 30-40 минут до сна тонким слоем на щеки, лоб и подбородок. Избегайте попадания в глаза. Не смывайте!

Состав:

Вода, циклопентасилоксан, циклогексасилоксан, кроссполимер диметикона, сорбитанстеарат, сорбитиллаурат, гиалуронат натрия, сквалан, масло Butyrospermum parkii (ши), ксантановая камедь, гидролизованный белок пшеницы, пальмитоилдекапептид-21, цинковая соль пальмитоилдекапептида-14, декапептид-22, олигопептид-78, карбомер, полисорбат-20, пальмитоилолигопептид, пальмитоилтетрапептид-7, экстракт Echinacea purpurea (эхинацеи), экстракт корня Panax Ginseng (женьшеня), кроссполимер диметикона и винилдиметикона, диоксид кремния, масло семян Simmondsia chinensis (жожоба), сополимер акрилоилдиметилтаурата аммония и винилпирролидона, феноксиэтанол, метилпарабен, этилпарабен, пропилпарабен, экстракт Euphrasia Officinalis (очанки), экстракт листьев Melissa Officinalis (мелиссы), экстракт бутонов/цветов Magnolia Biondii (магнолии), лецитин, изопропилмиристат, масло зародышей Triticum vulgare (пшеницы), токоферилацетат, БГТ, парфюмерная композиция, аллантоин, эктракт культуры недифференцированных клеток Leontopodium Alpinum (эдельвейса), 2-бром-2-нитропропан-1,3-диол, гидроксид натрия, CI 16255, альфа-изометилионон, бензилсалицилат, бутилфенилметилпропиональ, цитронеллол, гексилциннамаль, лимонен, линалол.

Характеристики:

• Срок годности: 01.01.2026
• Страна производитель: Беларусь
• Период срока годности: 24 мес.
• Количество в коробке: 20
• Товар на официальном сайте производителя: Смотреть
• Вес товара: 0.13 кг

• Купите Белита Гиалурон Lift ночная Волшебная маска для лица несмываемая 100мл в Москве по доступной цене 367 ₽ с доставкой на дом или заберите Ваш заказ в Москве из ближайшего пункта выдачи, сделав заказ на AltaiMag.ru.
• В карточке товара находится: описание, инструкция по применению, отзывы и сертификаты.
• Ближайший к вам пункт выдачи заказов в городе Москва вы можете посмотреть здесь.
• Чтобы купить Белита Гиалурон Lift ночная Волшебная маска для лица несмываемая 100мл совершите всего несколько шагов: укажите количество продукта и нажмите на кнопку «Купить».

Информация о технических характеристиках, комплекте поставки, стране изготовления, внешнем виде и цвете товара носит справочный характер и основывается на последних доступных сведениях от производителя

Журнал Clarkesworld — научная фантастика и фэнтези

«Ты не Шуркар».

С замешательством или сомнением, с оттенком презрения, пренебрежительно или весело. Они говорят это с жалостью, с мягкой искренней заботой о моем душевном здоровье. Иногда они звучат глубоко оскорбленными. Или вообще ничего не говорят и продолжают идти.

«Вы видели эти метки раньше?» — говорю я, убирая волосы с затылка и поворачиваясь, чтобы показать их.

«Сэр, мэм, сэр, сэр, Mx», — говорю я весь день. — Вы знаете семью с такими отметинами?

Они дают один и тот же неответ, каждый наполняя слова своим тонким смыслом. Что она здесь делает? Это шутка? Непостижимый человек. Что это за издевательство?

Ты не Шуркар.

Игла прожгла мои позвонки. Облегчение, когда художник мигрировал от позвоночника к плечу. Он сделал паузу, поправил рукоятку машины, поворчал о сложности точного сопоставления рисунка — я принесла ему только одну фотографию, с которой он мог скопировать. Мы всегда старались скрыть следы моей сестры.

Одна фотография. Все, что у меня осталось от ее следов. Все, что у меня осталось от ее настоящей, ее сердцевина, единственная часть, которая не была имитацией моего человеческого фенотипа.

Часть, которую может узнать другой Шуркар.

Фаако практикует выращивание щупалец.

Мы на стене. Затянутое облаками ночное небо светится бледно-голубым, облака похожи на старые синяки в свете города Шуркар. Фаако издает влажный влажный звук каждый раз, когда Зе разворачивает щупальце. Тем не менее кажется странным, насколько свободно Phaakoh трансформируется, насколько это незначительное действие для Зера, как скучающий человек может возиться с ручкой. Так непохоже на то, как это было с моей сестрой.

Я открываю нож, другой рукой собираю волосы, лезвием пилю пряди. Было бы проще, если бы у меня были ножницы. Еще один в длинном списке труднодоступных вещей, теперь я в Городе.

«Чэн». Фаако зовет меня по фамилии. Просто звук больше нравится. Или, может быть, Зе пытается мне что-то сказать, так косвенно, как Шуркар. Хитрое, боком шаркает ближе к истине. Когда я не отвечаю, Цзэ снова говорит: «Чэн. Что ты делаешь?

«Он всегда мешает», — говорю я.

Зе хмыкает. «Не знаю, проблема ли в волосах».

— Ну, это уж точно не твое, — усмехаюсь я. Сегодня у Зе нет волос.

Фаако смеется, обхватывает щупальцем мою лодыжку и игриво дергает. Всасывание на удивление сильное. Я сползаю по бетону и чуть не роняю нож через край стены. Обрезанные пряди волос падают вниз, как клочья черной нисходящей тени. «Стой, стой!» — но теперь я тоже ухмыляюсь.

Мы сделали палатку из простыней, фонарики в руках. Я втянул щеки и сморщил губы, как рыба. Моя сестра отрастила паучьи пальцы и пошевелила ими перед моим носом. Я прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать надвигающуюся волну хихиканья. Если бы нас поймали, мама пришла бы в ярость.

Не о том, что мы не ложимся спать. О другом.

Люди не трансформируются.

«Что ты собираешься сказать?» — спрашивает Фаако.

«А?» Мой разум в другом месте. Ночь всегда напоминает мне о ней, время, когда она могла по-настоящему быть собой со мной. Днём мы выглядели одинаково, но только когда были одни в темноте, мы были ближе всего.

«Если ты найдешь родственника своей сестры, что ты собираешься им сказать?» Ze медленно моргает внутренними перепонками над блестящими чернильными глазами. — Ты, должно быть, думал об этом.

Я пожимаю плечами. — Что она умерла.

Фаако издает тихий горловой звук. Продолжает смотреть на меня. Я могу попасть в эти бездонные зрачки и никогда не найти выхода. Конечно, это не все, что я хотел бы сказать — не все, что мне нужно было бы сказать, — и я это знаю. Я бы сказал им, что пытался защитить ее. Слишком сильно или недостаточно сильно, я не уверен. Но что еще? Как подвести итог жизни, даже такой короткой? Она была счастлива. Она была не одна. Ее любили.

Какое-то время она была моей сестрой.

Шуркары пришли в поисках убежища. Этническое меньшинство, преследуемое представителями своего вида за непомерно крепкие семейные узы. Зайдя так далеко, их наградой стали четыре квадратных мили земли, окруженные стенами и стражниками. Ржавые транспортировочные ящики и металлолом неохотно предлагались в качестве строительных материалов. Энергосистема, построенная из разобранных двигателей, делает их корабли бесполезными, а отплытие невозможным.

Они надеялись, что мы их поймем. Приветствуйте их. Если бы они были больше похожи на остальных представителей своего вида — рождены и воспитаны для межвидового взаимодействия, амбивалентны по отношению к себе подобным — возможно, они бы это предвидели.

Люди не очень понимающие.

Дым в воздухе, благоухающий маслом и специями, стелется по рядам рыночных прилавков. Пара певцов выступает перед толпой на другом конце. Звучит как расстроенный альт в браке с меланхоличной волынкой. После многих лет классической флейты моей матери диссонанс заставляет меня вздрогнуть. Я стараюсь не показывать этого. Нет необходимости телеграфировать о моей человечности больше, чем я уже есть.

Фаако сегодня со мной, сидит на пустом ящике, пока я показываю татуировку прохожим. Музыка медленно переходит в новую тональность, и он смеется над выражением моего лица.

— Я так рада, что моя слуховая боль вас развлекает, — говорю я, сдерживая улыбку. — У тебя нет работы?

— Не сегодня, — говорит Фаако, с комфортом, граничащим с беззаботностью, приспосабливаясь к своей позе.

Фаако работает — хотя и нерегулярно — в одном из биотехнологических цехов, производящих единственную разрешенную для города экспортную продукцию. Шуркары склонны выбирать рабочие смены в соответствии с неким двойственным чувством социальной ответственности, своего рода добровольным коммунизмом. Все еще не уверен, как это на самом деле работает.

Я останавливаю троих проходящих мимо покупателей. «Извините меня, господа. Вы видели такие отметины у кого-нибудь?

Увидев позади меня Фаако и то, что мы явно здесь вместе, они вежливо ответили. Хотя все, что действительно имеет значение, это то, что они реагируют отрицательно.

Прохладный воздух становится ветреным, и я провел здесь больше часа в майке, чтобы оставить следы видимыми. Мои руки покрываются мурашками, но я не обращаю на это внимания.

«Мкс, извините за беспокойство. Я ищу родственников с этими отметинами.

Покачивание головами, насмешливо поднятые брови, мягкие извинения. Не знаю, рассчитываю ли я когда-нибудь получить другой ответ.

Внезапно на мои плечи накинута шаль, и тонкие костяшки пальцев Фаако сжимают ее. Я понятия не имею, откуда он взялся. «Тебе холодно».

«Не каждый может просто так прокрутить экспрессию гена эндотермы», — хмуро говорю я.

«Это не было критикой».

Я похлопал себя по руке, сожалея о своей обороне. «Я знаю.» Мне не нужно говорить Зеру, что я просто расстроен. Зе был здесь со мной раньше.

«И когда это будет сделано?» — тихо говорит Зе. — Что ты тогда будешь делать?

«Готово — странное слово для этого». Как будто у горя есть срок годности.

Фаако бросает на меня взгляд, который говорит: ты избегаешь вопроса , но он пропускает его. Шуркары не привыкли давить.

«Я не вернусь, — говорю я. «Даже если бы я нашел ее кровного родственника сегодня, я бы не вернулся».

Зе сжимает губы, вытягивая мм-хммм , тон поднимается и опускается с преувеличенной музыкальностью.

«Я серьезно. Нет «назад», куда можно было бы вернуться. Вот кто я сейчас».

Зе возится со складкой шали, на этот раз выглядя обеспокоенным. «Слишком испорченный для твоего вида, но недостаточно испорченный для моего? Вот как ты хочешь провести свою жизнь?»

Я не знаю, как думать о своей жизни. Не хочу даже думать об этом — десятилетия за десятилетиями впереди, каждый день с той дырой, которую моя сестра заполняла. Я не знаю, что буду делать, но уверен в том, чего не сделаю: вернусь к своему виду.

Я так и не нашел, кто нас сдал. Сосед, наверное. Определенно заработал достаточно корма, чтобы мельница сплетен работала месяцами.

Можете ли вы поверить, что Ченги все это время укрывали Шуркара? Они казались такими милыми. Они казались такими нормальными. Однажды я позволил моей маленькой Сьюзи поиграть у них дома. Ну Я пошел на их шашлык Четвертого июля. Так шокирует. Я думаю, вы просто никогда не знаете людей, не так ли?

Рынок сегодня медленный. Или, может быть, так только кажется, когда Фаако не работает, и никто не может его отвлечь. Певцы ушли, и низкое, повторяющееся пыхтение ближайшего узла власти доносит их отсутствие. В воздухе чувствуется сухой химический запах, кажется, из печи для обжига керамики, и хотя меня это не беспокоит, я думаю, проклинают ли его продавцы еды. У Шуркара могут быть такие чувствительные вкусы.

Пара проходит мимо меня, не отвечая, хотя они смотрят так, как будто смотрят аттракцион. Андрогин в сотый раз за неделю указывает, что я не Шуркар. Требуются монументальные усилия, чтобы не отвечать на ? Я не заметил .

Фаако прав — я застрял между тем, что я родился, и тем, что я выбрал. Я потираю затылок одной рукой. Следов не чувствую, но все равно приятно прикасаться к ним.

Миротворец, совершающий обход, машет своим считывателем возле моего значка и хмурится, когда на дисплее сообщается, что я являюсь лицензированным продавцом. Наверное, надеялся на какие-то действия — людей без лицензии можно выкинуть из Города. Мне нечего продавать, только марки и мои вы видели рутину , но я заплатил хорошие деньги за действующую лицензию, чтобы пропустить меня внутрь, так что миротворец не может сделать ничего хуже, чем хмуриться.

Часть меня наслаждается каждым моментом разочарования миротворца. Никто из них не одобряет смешивание мирных жителей с шуркарами. Но я уже не ребенок, я пришел подготовленным, я могу сопротивляться. Это не значит, что зерно ужаса в моем животе никогда не оставит меня в покое.

Когда миротворец уходит, шуркарский ткач с стойлом на углу сочувственно улыбается мне. — Не позволяй им сбить тебя с толку, дорогой, — со знанием дела говорит она. «Если ты выглядишь уверенным, они оставят тебя в покое. Нервы, и они вернутся, чтобы побеспокоить вас снова. Плохо для бизнеса».

Я благодарю ее, и мы начинаем говорить. Оказывается, шаль, которую мне подарил Фаако, — ее рук дело. Маленький мир.

Ничто так не сближает людей, как постоянное натиск миротворцев. Ироничный. Они хотят оградить людей от тлетворного влияния Шуркар, но именно они сближают меня со мной.

Когда пришли забирать сестру, Мама закричала. Понятно. Рой мужчин с автоматами, бронежилетами, противогазами. Разбитый дверной косяк, расколотая тишина. После многих лет страха, медленно отступавшего с береговой линии повседневной жизни, мы встретили внезапный невозможный конец всего этого — штормовую волну воинствующей сегрегации.

У меня был более практичный ответ. Я схватил сестру и держал ее изо всех сил, что у меня были.

Я знал, что меня не возьмут, поэтому я закричал ей, не отпускай . И она этого не сделала. Она трансформировалась в моих руках, цепляясь за меня всем, о чем только могла думать, понимая острую необходимость стать буквально неразлучными. Мои ребра заскрипели под силой полдюжины конечностей. Ее волосы змеей обвились вокруг наших шей. Она сочилась вокруг моих тощих запястий и затвердевала там, как броня.

Несмотря на обстоятельства — или благодаря им? — трансформация моей сестры казалась славой. Весь этот необузданный потенциал, который так долго скрывался, наконец-то высвободился. Мое сердце наполнилось гордостью, и в этот момент я увидел истинное лицо моей прекрасной сестры.

Фаако отдыхает на гофрированном металле неглубокой крыши. В кои-то веки солнечно, и у него кожа темно-фиолетового цвета, защищающая от радиации. Хороший внешний вид для зера, хотя внешний вид не имеет такого же веса среди шуркаров. Слишком легко меняется.

«Хочешь спуститься на рынок?» — говорит Фаако.

«Еще нет». Зе не единственный, кто наслаждается теплым солнцем. Металлическая кровля почти горячая под моими ладонями.

«Бездельник», — поддразнивает он.

Я искоса смотрю на него. «Учился у лучших, не так ли?»

Фаако постукивает по груди одним пальцем. «Дзен-мастер ничегонеделания».

Я смеюсь. Понятия не имею, откуда он взял это упоминание — не от меня, я думаю. Странно, что кусочки человеческой культуры просачиваются через Город. И биты, которые не делают.

Запутавшись в объятиях сестры, я ощутил странное расплывчатое ощущение, как будто не мог точно определить, где кончается я и начинается она. Она заполнила мое поле зрения, так что я мог только представить, что солдаты должны отступить при ее ужасающем виде. Как они не могли? Как можно было не остановиться, чтобы посмотреть на такое чудо? В тот момент я подумал, что это сработает. Я думал, что мы выиграли.

Нас не смогли разлучить, пока она была жива. Так они ее убили.

Врачам пришлось отрезать от меня куски ее трупа.

Я смотрю, как пурпурная кожа Фаако постепенно темнеет на угловатых щеках, хроматофоры реагируют на интенсивность света по мере того, как солнце поднимается к полудню. Внутренние веки Зера закрыты, поэтому невозможно угадать, знает ли он, что я смотрю.

Мне нужно перенести вес с левого запястья. Пришла обычная боль для визита — тупая постоянная боль, которая приходит и уходит после агрессивной процедуры «обеззараживания» врачей. Одну часть трупа моей сестры было так трудно удалить, что в процессе произошел вывих сустава. Я вращаю запястьем, пытаясь унять боль, и сухожилия издают не слишком приятный хлопающий звук. Как будто мне нужно еще одно напоминание.

И вдруг я понимаю, что не вынесу даже еще раз услышать эти часто повторяемые слова: ты не Шуркар.

«Фаако. . . — говорю я, колеблясь. «Чтобы превратиться в новые формы, вы должны создать генетический репертуар, верно? Поглощая геномную информацию от других организмов?

Зе кивает. Внутренние веки Зера откидываются назад, открывая бездонные глаза-чернильницы.

«Итак. . . Вы могли бы также пожертвовать генетическую информацию? Гены шуркаров, — говорю я, — в другой вид.

Зе садится и какое-то время смотрит на меня, прежде чем ответить: «Возможно».

Я делаю вдох, медленно выдыхаю. «Сделай это.»

Phaakoh понимающе улыбается мне, занимает у тебя достаточно времени улыбка.

Зе берет мою левую руку, переплетает наши пальцы. Ощущение покалывания ползет вверх по моей руке, словно пробуждение нервов.

Джуни Фишер | INDELIBLE LINK

«увлекательная и стремительная поездка в компании запоминающихся персонажей, как хороших, так и плохих, по тревожному социальному, культурному, историческому и все еще актуальному ландшафту». Посмотреть весь обзор https://www.nyjournalofbooks.com/book-review/girls-centro

— Том Стрелич, New York Journal of Books

Джуни Фишер написала статью столь же смелую, как заголовки последних новостей, рассказывая о трагических опасностях полных надежд, честных эмигрантов, заблудившихся в приграничных пустынях в поисках лучшей жизни в США. Читателю придется быстро перелистывать страницы, чтобы понять и проследить лабиринт противоречивых персонажей, как героических, так и злых, в завораживающем рывке до последних пяти слов. В этой книге есть более одного драматического фильма, действие которого происходит на жестоких американских землях ранчо, в нечестивых католических детских домах и в пугающих культах раннего мормонизма.

            — Уоррен Леруд, журналист, лауреат Пулитцеровской премии поэзия в «Девушках из Центра». Она умело выстраивает саспенс в стиле сказки служанки, но не из какого-то антиутопического будущего, а из недавнего прошлого. Ее любовь и знание природы и юго-запада сияют повсюду.

            —Фил Льюис, редактор на пенсии, Scripps Howard Newspapers

Возможно, это дебютный роман Фишер, но это не последнее, что мы о ней услышим. Многие люди говорят о написании книги «когда-нибудь». Этот талантливый автор сел и сделал это, и сделал это хорошо.