Полезно знать
ГлавнаяПолезно знатьПолезно знать
Тревога, сопротивление, истощение. Медицинский психолог НМИЦ Кристина Кондратьева – о выгорании медработниковПросмотров: 65
Эмоциональное выгорание медицинских сотрудников неизбежно, особенно в такой травматичной для человеческой психики системе как онкология. Постоянное взаимодействие с другими людьми, находящимися в экстремальной ситуации онкологического заболевания, неизбежно влияет на самих врачей и медсестер.
Подробнее
Что такое исследование иммунного статуса и какое лечение может быть назначено по его результатам?Просмотров: 524
Практически у всех онкологических пациентов есть какие-либо нарушения иммунитета, к такому выводу пришли онкоиммунологи НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова на основании результатов исследований, которые они выполняют с 1997 года.
Подробнее
Просмотров: 2765
Гены BRCA1 и BRCA2 несут в себе информацию о белках, которые способны восстанавливать двухцепочечные разрывы ДНК.
Если один из генов повреждается мутацией (изменяется последовательность ДНК), то в клетках синтезируется нефункционирующий белок.
Подробнее
Гормонозависимый рак молочной железы: диагностика и лечениеПросмотров: 11387
Наиболее частым онкологическим диагнозом у женщин по всему миру является рак молочной железы. Ежегодно в России это заболевание диагностируют у 50 тыс. человек.
Подробнее
Что такое рак и как его не пропуститьПросмотров: 8222
«Наша задача – к каждой опухоли найти свой ключик». Что такое рак и как его не пропустить, рассказывают ведущие специалисты НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова.
Подробнее
Трижды негативный рак молочной железы: особенности заболевания и возможности леченияПросмотров: 4954
В мире рак молочной железы (РМЖ) занимает 1-е место среди всех онкологических заболеваний у женщин – в 2020 году рак молочной железы был выявлен более чем у двух миллионов человек.
Подробнее
Что такое цитокинотерапия, в каких случаях она применяется?Просмотров: 17956
О механизме действия цитокинотерапии, ее эффективности и назначении рассказал Алексей Викторович Новик, врач-онколог, онкоиммунолог, химиотерапевт НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, кандидат медицинских наук
Подробнее
Бактериологические исследования мочиПросмотров: 4108
Проникшие в мочу микроорганизмы быстро размножаются, и возникает воспалительный процесс. При подозрении на инфекцию мочевыводящих путей (ИМП), для диагностики и мониторинга её течения, а также оценки эффективности лечения пациенту предлагают провести бактериологическое исследование мочи.
Подробнее
О чем говорит общий анализ мочи?Просмотров: 52441
Исследование мочи используют не только для выявления патологии в мочевой системе, но и для оценки состояния организма в целом, применяя иммунологические, бактериологические, молекулярно-биологические, иммунохроматографические и многие другие методы исследований.
Подробнее
Осложнения противоопухолевого лекарственного лечения: кожная токсичностьПросмотров: 34810
Кожная токсичность – результат токсического воздействия лекарственных средств на быстро делящиеся клетки, к которым, помимо опухолевых клеток, относятся также клетки кожи и ее придатков.
Подробнее
Просмотров: 224949
Рак кожи редко возникает на «пустом месте». Предраковые состояния (предшественники рака) из-за совокупности неблагоприятных факторов могут патологически изменяться, озлокачествляться: актинический кератоз, кожный рог, трофические язвы, кератоакантома.
Подробнее
О чем говорит общий (клинический) анализ крови?Просмотров: 63324
Анализы крови, пожалуй, самые часто сдаваемые анализы..jpg)
Это неотъемлемый элемент любого обследования как на этапе постановки диагноза, так и во время лечения. Что значат показатели общего анализа крови?
Подробнее
О чем говорит коагулограмма?Просмотров: 17083
Этот анализ с трудно произносимым названием обязателен для госпитализации в онкологический стационар. Что показывает коауголограмма, о чем говорят многочисленные аббревиатуры?
Подробнее
Особенности вакцинации онкологических пациентов: рекомендации для детей и взрослыхПросмотров: 17640
Можно ли делать прививку при онкологии? Наталья Александровна Ефремова, врач-онколог, научный сотрудник научного отдела онкоиммунологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, ответила на ряд важных вопросов о вакцинации онкологических пациентов.
Подробнее
Что такое трахеостома и как за ней ухаживать в домашних условиях?Просмотров: 74188
Ольга Сергеевна Корнеева, медицинская сестра отделения опухоли головы и шеи НМИЦ онкологии им.
Н.Н. Петрова, рассказала о важных правилах самостоятельного ухода за трахеостомой и необходимых для этого инструментах и приспособлениях.
Подробнее
Рак в молодом возрасте: выросла ли заболеваемость?Просмотров: 16962
Давайте разберемся, почему это не так, вместе с Анной Николаевной Малковой, руководителем информационно-сервисной службы и отдела телемедицинских технологий НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова
Подробнее
Излечим ли рак?Просмотров: 81566
Можно вылечить рак или это смертельное заболевание, реально ли избавиться от диагноза навсегда?
Подробнее
Защитить врача от клеветы и оскорбления Медицинский юрист Наталья Косолапова рассказала, как наказать обидчикаПросмотров: 4497
Профессиональная медицинская деятельность связана с постоянным общением с пациентами.
К сожалению, не всегда это общение проходит в спокойной обстановке. Нередко пациенты проявляют не только неуважение, но и самую настоящую агрессию к медперсоналу.
Подробнее
Просмотров: 30117
Современная стратегия хирургического лечения перитонеального канцероматоза заключается в проведении оперативных вмешательств, цель которых — максимально полное удаление всех видимых проявлений опухоли.
Подробнее
Как проходит исследование методом радионуклидной диагностикиПросмотров: 17284
На отделении радионуклидной диагностики НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова применяются эффективные методы диагностики опухолевых заболеваний молочных желез, лимфатических узлов, легких, костей, органов брюшной полости и малого таза.
Подробнее
Вопрос-ответ Правила посещения пациентов Клинические исследования Памятки в помощь пациентам
«Ползи на кладбище!» Почему онкологические больные остаются один на один со своим недугом: Общество: Россия: Lenta.ru
В Минздраве заявили, что до конца года будет разработана концепция психологической помощи больным раком. Предполагается, что с пациентами наряду с онкологом будет работать психотерапевт. В ведомстве считают, что это может значительно снизить количество суицидов среди онкобольных. В феврале в одной лишь Москве зафиксировано 11 таких случаев. О том, почему тяжелобольные выбирают смерть, почему чувствуют себя социально изолированными и как им помочь, «Лента.
ру» поговорила с директором первой и до недавнего времени единственной в России психологической службы помощи больным раком «Проект Со-действие» Ольгой Гольдман.
Лента.ру: Ваша служба работает уже восемь лет. В последние годы больные чаще стали обращаться к вам с мыслями о суициде?
Ольга Гольдман
Фото: asi.org.ru
Гольдман: У нас около четырех процентов таких обращений. А это очень много. Однако не думаю, что количество суицидов увеличилось. Они были всегда. Сейчас в основном сообщают о ситуации в Москве, а в регионах все гораздо печальнее. Это хорошо, что начинают говорить об этом. Не надо замалчивать проблему. Только мы просим журналистов быть аккуратнее — не забывать об эффекте Вертера. Онкобольные слышат по телевизору, читают в интернете, что один, другой покончил с собой из-за рака. Кто-то решает, что надеяться не на что, и следует их примеру. Нужно обязательно давать людям надежду. Есть возможности что-то предпринять даже в самой ужасной ситуации. Например, позвонить нам на телефон доверия.
Мы ведь даже ночью работаем. Когда расскажешь о своей проблеме кому-то — это помогает.
Почему у больных появляются такие мысли?
В основном это из-за того, что нарушена коммуникация между лечащим врачом и больным. Врач ляпнул, что ничего уже не сделать: иди домой, ползи на кладбище. И у человека опускаются руки. В таких случаях всегда стараемся расставить вешки, найти причину, зачем ему продолжать жить и бороться. Даже если больному не так много времени осталось, но ведь он жив, и имеет право качественно провести последние дни. Может быть, успеть сказать какие-то важные слова родным, с которыми по душам никогда не говорил, может быть, есть смысл подождать до 1 сентября, когда его внук пойдет в первый класс, или до открытия дачного сезона, когда распустятся розы. У всех свои причины.
Врачи действительно так и говорят: «Ползи на кладбище»?
Пациенты рассказывают, что и такое можно услышать. Это даже не грубость со стороны доктора. А просто ляп, такая циничная форма бессердечия.
Очень часто из-за того, что у врача нет лишних десяти минут, чтобы нормально поговорить, больной перестает верить в свои шансы.
Материалы по теме:
Но это вовсе не означает, что врачи — плохие люди. У них есть серьезные причины так себя вести: выгорание, переработки, отсутствие навыков общения с пациентами. У нас, к сожалению, не учат онкологов и реаниматологов, которые чуть ли не ежедневно сталкиваются с человеческими трагедиями, сообщать плохие диагнозы.
Разве этому надо учить? Простого понимания и сочувствия недостаточно?
Я считаю, обязательно. На Западе есть такая практика. У любого тяжелого больного есть стадии психологического переживания болезни. В том числе период агрессии, когда он обвиняет всех и вся, в том числе за то, что заболел. Это нормальный процесс, описанный научно 100 раз. Тем не менее, когда человек начинает кричать в медицинском кабинете, обзываться, врач принимает это на свой счет. И у него нет времени разбираться, что к чему. Чтобы правильно вести себя в такой ситуации, должен быть определенный навык, который у наших медиков отсутствует.
Каждый врач как может, так и справляется с ситуацией. Кто-то проявляет добросердечие, а кто-то нет.
Фото: Алексей Куденко / РИА Новости
Тяжелых и неизлечимых заболеваний много. Почему именно онкобольные попадают в группу риска?
У нас слово «рак» сильно нагружено предрассудками и мифами. И когда человек узнает о своем диагнозе, первая мысль — что это неминуемая смерть. Хотя мы внушаем, что рак — не приговор, а обыкновенная болезнь. Бывают патологии намного хуже, чем онкология. Но суеверный страх остается. И вместо того, чтобы бороться с болезнью, люди часто опускают руки, уезжают в деревню «на свежий воздух», бегут к целителям-знахарям. У нас есть неофициальная статистика — до 15 процентов пациентов, у которых была выявлена онкология, не возвращаются в больницы за лечением.
Материалы по теме:
Выбирают добровольную эвтаназию?
Да. И самое страшное, что в большинстве случаев человеку можно помочь. Но он в это не верит. Да, и в обществе существуют проблемы.
Больной раком моментально становится социально одиноким. Коллеги держатся от него подальше. Они просто не знают, как с ним общаться. И уверены, что своим молчанием проявляют тактичность. А родственники, например, беспокоятся, что он может заразить детей.
Вы серьезно? Кто-то до сих пор считает, что рак заразен?
Конечно. У нас и диагнозы на ранней стадии ставятся редко, в том числе из-за всех этих предубеждений, тараканов в голове по поводу онкологии. Люди плохо себя чувствуют, замечают какие-то недобрые симптомы, начинают что-то подозревать, однако упорно не идут к врачу. Боятся диагноза.
Просматривая информационные отчеты о суицидах, обратила внимание на одну деталь. Раньше родственники погибших в качестве причины однозначно называли нехватку обезболивающих, а теперь чаще говорят о недоступности бесплатного лечения при отсутствии собственных средств.
По звонкам чувствуется, что эти социальные проблемы нарастают. Часто положенные по закону лекарства просто не выписывают.
Нужно унижаться, чтобы их получить, сидеть в очередях, собирать подписи ответственных лиц на рецепте. А эти ответственные лица, как правило, базируются в разных концах города. По закону лечебное учреждение должно в течение двух недель предоставить больному необходимое лечение. Как вы думаете, где-нибудь, даже в Москве, можно за этот срок сделать операцию?
Наверное, за деньги можно все.
Но обязаны сделать бесплатно. У нас сложно получить что-то от государства, даже если оно это гарантирует. Приходится либо взятку платить, либо сидеть и ждать помощи. А онкология — такое заболевание, где каждый день на счету. Часто бывает, что государство тратит средства на дорогущую операцию. Пациент возвращается в свой регион, где ему необходимо продолжить лечение химиотерапией. А на нее очередь — три месяца, шесть. А эту процедуру нужно делать сразу, в течение недели, как прописано в протоколе лечения. Результативность отложенной на два месяца химии в три раза ниже. То есть деньги, потраченные государством на больного, выброшены на ветер.
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
Что же делать человеку в такой ситуации?
Не молчать. Писать в разные инстанции, требовать. У нас в фонде есть юрист по медицинскому праву. И мы даже «рыбу» обращений помогаем составлять.
Кто чаще всего обращается к вам за помощью — сами больные или их родственники?
Чуть более половины звонков от самих больных, остальные — от родственников. Им ведь тоже нелегко. Если в семье онкобольной — помощь требуется всем. Вследствие того что государство практически не поддерживает таких больных, это все тяжелым бременем ложится на близких. Если человек лежит дома и не может двигаться, значит, кто-то уходит с работы, чтобы ухаживать. Потому что зарплата часто не покрывает расходы на сиделку. Сюда же добавляются сложности в общении с самими больными. Мы объясняем, что если папа лежит, отказывается есть и принимать таблетки, орет на всех, то дайте папе хотя бы выбор — какую кашу он сегодня утром будет — манную или гречневую.
Материалы по теме:
Бывает, врач уже сказал человеку, что болезнь его неизлечима и даже сколько ему примерно осталось.
Что вы говорите таким пациентам?
Всегда задаем вопрос, насколько хорошо он информирован о своем состоянии. Говорим о том, что нужно быть уверенным в диагнозе. Если все-таки что-то смущает, остались какие-то медицинские вопросы — давайте сформулируем их врачу. Если в одном месте сказали, что ничего нельзя сделать, — не факт, что это так. Желательно получить мнение другого доктора. Это мы всегда рекомендуем. У нас был реальный случай. Звонила многодетная мать из маленького города. Она собиралась умирать. Просила помочь пристроить детей в нормальные приемные семьи. Мы убедили ее пройти повторное обследование в Москве. И диагноз не подтвердился.
Если же ситуация ясная и однозначная, то обсуждаем, какие человек может поставить себе цели. Да, мы не всегда можем контролировать то, что с нами происходит. Тем не менее надо жить дальше. Столько, сколько нам отпущено.
Неизлечимым больным часто необходима паллиативная помощь, которая поможет им достойно прожить отпущенный срок. Эта система как-то развивается?
С трудом.
В регионах появляются хосписы, в больницах — специальные койки. Кадры — самое слабое место. Только в одном вузе готовят специалистов паллиативной помощи. Очень часто руководство больниц подразумевает, что паллиативные койки — это место, где умирают. Настрой передается и пациентам. Часто от родственников можно услышать — не повезем маму в хоспис, там смерть. Но прежде всего паллиативное отделение — место, где могут подобрать адекватное обезболивание. Необходимо, чтобы все пациенты с четвертой стадией рака прикреплялись к хосписам или к паллиативным отделениям. Пусть сейчас больного ничего не беспокоит — с четвертой стадией можно жить годами, но он всегда должен знать, что ему есть куда обратиться. Там в случае сильной боли есть возможность в течение дня получить нужный препарат. Но информированность об этом крайне низкая. Причем не только у больных, но и у участковых терапевтов в обычных поликлиниках. Система не налажена.
Фото: Владимир Песня / РИА Новости
Недавно в Минздрав поступило предложение ввести в онкологических больницах ставку врача-психолога или психотерапевта.
Однако сами онкологи считают, что это нерациональная трата денег в условиях, когда их не хватает на таблетки.
Это необходимо. Если психолог сопровождает процесс терапии, у больного повышается восприимчивость к лечению. Онкологическое заболевание — это очень много лекарств и очень дорогих. Если ваш пациент неправильно их принимает, считая, что все само рассосется, — половину примет, а половину «забудет», — результативность низкая. Чтобы пациент строго соблюдал все предписания, нужен психолог. У нас онкологические пациенты совершают самоубийства. А ведь всего две-три беседы со специалистом могли бы спасти этих людей. Любое исследование, которое вы откроете, покажет, что 90 процентов онкобольных находятся в депрессии. Из них половина — в клинической, которая лечится медикаментами. Практически во всех европейских странах психологическое сопровождение тяжелобольных — это норма.
В чем принципиальное отличие отношения к онкобольным на Западе и в России?
На Западе нет такого табу на онкологию.
Если откроете какой-нибудь европейский таблоид, там как минимум раз в неделю промелькнет заметка про ракового больного, который вылечился и сейчас, допустим, бежит марафон. Или про пациента, между курсами «химии» пишущего научную работу. В Европе и в США хорошо налажена система информирования. У нас же, получив диагноз, пациент бегом бежит в интернет, где, начитавшись ужасов, ставит жирный крест на своей жизни. В нормальном мире все происходит по-другому. Человеку объявили плохую новость. Он, естественно, в шоке, не осознает, что происходит. Ему вручают пачку бумаг о его заболевании, буклеты со списком служб, куда он может обратиться, с информацией о государственных гарантиях, дополнительных возможностях. А также визитку специалиста, кому он может позвонить в критической ситуации. Вроде бы элементарные вещи. Но вы не поверите, как это облегчает жизнь. А у нас до такого еще далеко.
Круглосуточная горячая линия поддержки онкобольных «Проекта Со-действие»: 8-800-100-01-91. Все звонки с российских телефонов бесплатные.
Большинство пациентов с раком молочной железы на ранней стадии выживут в течение длительного времени – исследование | Рак молочной железы
Женщины, у которых диагностирован ранний рак молочной железы, имеют на 66% меньше шансов умереть от этой болезни, чем 20 лет назад, и большинство из них могут рассчитывать на то, что они станут «долгоживущими», согласно крупнейшему исследованию такого рода.
Исследование Оксфордского университета показывает, что риск смерти в течение пяти лет после постановки диагноза составлял 14,4% для женщин, которым был поставлен диагноз в период с 1993 по 1999 год.
Этот показатель снизился до 4,9.% для женщин с диагнозом в период с 2010 по 2015 год, согласно результатам, опубликованным в BMJ.
По данным крупномасштабного исследования, для некоторых женщин риск смерти в течение пяти лет составляет всего 0,2%.
Эксперты обнаружили, что с 1990-х годов доля женщин, переживших болезнь, существенно увеличилась.
Cancer Research UK, которая финансировала исследование, заявила, что цифры «радуют» и станут обнадеживающими новостями для женщин с раком молочной железы.
Исследователи под руководством ученых из Оксфордского университета отследили выживаемость полумиллиона женщин с диагнозом рак молочной железы в Англии в возрасте от 19 до 19 лет.93 и 2015.
Авторы в основном изучали случаи, когда рак молочной железы не распространился за пределы молочной железы.
Затем они отследили случаи, чтобы оценить их риск смерти через пять лет после постановки диагноза, когда риск смерти от рака молочной железы оказался самым высоким.
«Прогноз для женщин с ранним инвазивным раком молочной железы значительно улучшился с 1990-х годов», — пишут авторы.
«Большинство из них могут рассчитывать на длительную выживаемость после рака».
Доктор Кэролин Тейлор, профессор онкологии Оксфордского центра здравоохранения и ведущий автор статьи, сказала: «Наше исследование является хорошей новостью для подавляющего большинства женщин, у которых сегодня диагностирован ранний рак молочной железы, потому что их прогноз значительно улучшился.
«Их риск умереть от рака молочной железы в первые пять лет после постановки диагноза теперь составляет 5%.
«Его также можно использовать для оценки риска для отдельных женщин в клинике. Наше исследование показывает, что прогноз после постановки диагноза раннего рака молочной железы сильно различается, но пациенты и врачи могут использовать эти результаты для прогнозирования точного прогноза в будущем.
«В будущем дальнейшие исследования могут еще больше снизить уровень смертности от рака молочной железы у женщин с диагнозом раннего рака молочной железы».
Некоторые из потенциальных драйверов улучшения показателей выживаемости могут включать новые методы лечения, улучшенную лучевую терапию, лучшее обнаружение и скрининг молочной железы, а также исследования, которые выявили различные характеристики рака молочной железы, говорят эксперты.
Cancer Research UK заявили, что это первое исследование такого масштаба с расширенным наблюдением, чтобы не только отслеживать, какие женщины умерли от их болезни, но и наносить на карту характеристики пациентов и их рак.
Благотворительная организация заявила, что это означает, что врачи смогут использовать его, чтобы ставить точный прогноз для женщин.
В документе говорится, что среди 15 533 женщин в возрасте от 50 до 70 лет с «выявленным на скрининге раком, который был отрицательным по HER2, положительным по рецепторам эстрогена, средней степени злокачественности, размером 1–20 мм и отрицательным узлом», средний риск смерти за пять лет составил всего 0,5%.
И оценочный пятилетний риск смертности от рака молочной железы для 60-летней женщины с диагнозом «опухоль, обнаруженная при скрининге, (менее) 20 мм (размером), низкой степени злокачественности, положительная по рецептору эстрогена, отрицательная по HER2 и отрицательный узел» будет всего 0,2%.
Исследователи проанализировали различные характеристики заболевания и обнаружили, что для 63% женщин риск смерти в течение пяти лет был ниже 3%. Но для 4,6% женщин риск составил 20% и выше.
Главный исполнительный директор Cancer Research UK Мишель Митчелл сказала: «Отрадно, что женщины сегодня проводят больше времени со своими семьями и близкими после раннего диагноза рака груди.
«Получение любого онкологического диагноза — чрезвычайно тревожное время, но это исследование может дать пациентам более точный прогноз и вселить уверенность в многих женщин.
«Благодаря силе науки, исследований, клинических испытаний и скрининга за последние 20 лет были достигнуты огромные улучшения в диагностике и лечении рака. Однако Великобритания отстает от других стран, когда речь идет о выживаемости при раке.
«Правительства Великобритании должны продемонстрировать политическое лидерство в борьбе с раком, приняв меры для ранней диагностики и лечения рака и обеспечения достаточного количества персонала и оборудования для удовлетворения растущих потребностей в будущем».
Нехватка противораковых препаратов карбоплатина и цисплатина продолжает усложнять лечение: прививки
Прогрессирующий рак яичников Тони Дезомитс хорошо реагировал на более ранние курсы химиотерапии, но этой весной ее врачи сказали ей, что не хватает ключевого химиопрепарата.
Рак яичников Тони Дезомитс на поздних стадиях хорошо реагировал на ранние курсы химиотерапии, но этой весной врачи сказали ей, что не хватает ключевого химиопрепарата.
Тони ДезомитсТони Дезомитс привыкла встречать смерть. Она участвовала в войне в Персидском заливе, а затем в качестве офицера полиции, став начальником полиции в Северной Каролине, прежде чем выйти на пенсию. Она говорит, что ей не нужно жалости из-за того, что у нее диагностирован запущенный рак яичников.
«Вероятно, я самый крутой человек, которого вы когда-либо встречали, — говорит Дезомитс. В 55 лет она все еще чувствует себя морально стойкой и физически в отличной форме, несмотря на диагноз 4-й стадии.
«Когда мы закончим разговор, я собираюсь прокатиться на велосипеде на 10 миль», — говорит она, а затем занимается садоводством и гуляет со своими тремя собаками. «Я никогда не сижу и не думаю: «Как долго люди живут с этим раком?»
Но даже Дезомитс испугалась в начале апреля, когда лекарство под названием карбоплатин, которое почти устраняло опухоли в ее предыдущих раундах лечение было недоступно. Он и аналогичный препарат под названием цисплатин — оба являются ключевыми для лечения многих различных видов рака — в начале этого года оказались в дефиците.
Дефицит настолько ужасен, что Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов недавно заявило, что разрешит импорт неутвержденного цисплатина из Китая. Производители изо всех сил пытаются сделать больше. Тем не менее, эксперты говорят, что нехватка этих двух широко используемых непатентованных препаратов может начать уменьшаться только к концу года.
История о том, как два критически важных лекарства, а также более дюжины других лекарств от рака оказались в дефиците, сводится к неисправной системе производства и распространения непатентованных лекарств, которая начала приводить к все большему и большему дефициту различных основных лекарств.
Этот последний дефицит ставит таких пациентов, как Дезомитс, в затруднительное положение: «Вот я и столкнулся с двумя неоптимальными планами лечения».
Один из вариантов: заменить лекарство с более серьезными побочными эффектами, такими как тошнота и нервная боль. Другой: Продолжать лечение без него. Дезомитс предпочла обойтись без нее, но не будет знать о последствиях этого выбора для здоровья в течение нескольких недель, когда ей сделают следующее сканирование, чтобы увидеть, вырос ли рак в ее брюшной полости.
Американцы в значительной степени полагаются на непатентованные лекарства — они составляют более 90% рецептов. Но за последние 15 лет нехватка этих нефирменных лекарств стала более распространенной и острой проблемой, поскольку все, от потребителей до розничных аптек и систем здравоохранения, оказывают давление на производителей, чтобы они производили их по все более и более низким ценам.
«У нас есть рынок, который полностью сосредоточен только на цене» в ущерб безопасности и обеспечению доступности, — говорит доктор Кевин Шульман, профессор медицины и бизнеса в Стэнфордском университете.
Шульман говорит, что из-за того, как работают отраслевые контракты, производителям лекарств очень трудно получать прибыль от лекарств, когда срок действия их патентов истекает. Дополнительные издержки инфляции и COVID-19пандемия ухудшила эту динамику, что привело к большему количеству остановок заводов. Те немногие компании, которые остались в бизнесе дженериков, вынуждены срезать опасные углы.
Так было в Intas, индийской компании, которая до конца прошлого года производила около половины основных противораковых препаратов , используемых в США. Осенью компания остановила производство ключевых лекарств от рака, что резко сократило поставки. Неясно, есть ли у других производителей этих лекарств возможность или финансовый стимул восполнить пробел.
Шульман говорит, что это глобальная проблема; погоня за недорогими дженериками идет в ущерб безопасности и обеспечению стабильных поставок. В настоящее время не хватает около 130 непатентованных лекарств, и этот список продолжает расти, по данным Ассоциации доступных лекарств, группы производителей непатентованных лекарств.
«Я имею в виду, что мы экономим сотни миллиардов долларов в год, используя непатентованные лекарства, а не патентованные лекарства, но мы экономим эти деньги только в том случае, если лекарства доступны», — говорит Шульман.
Тони Дезомитс Тони Дезомитс скрыть заголовок
переключить заголовок Тони ДезомитсИ когда важные лекарства недоступны, онколог из Денвера Дженнифер Рубатт чувствует себя очень тяжело. Несколько недель назад фармацевты ее системы здравоохранения сказали ей, что оба основных лекарства от рака, на которые полагаются ее пациенты, закончились, поэтому они рекомендовали заменители.
«Когда я столкнулся с этой заменой лекарства для молодой женщины с маленькими детьми, я действительно плакал, потому что, если ее рак вернется, я всегда буду сомневаться, было ли это связано с тем, что мне пришлось дать ей замену», — говорит Рубатт.
ее голос дрожит.
С тех пор поступают партии лекарств, но Рубатт опасается, что они снова закончатся, и корпит над исследованиями, ища альтернативы, которые с наименьшей вероятностью поставят под угрозу уход за пациентами.
В прошлом месяце Общество гинекологической онкологии выпустило рекомендации для врачей, лечащих гинекологический рак, , консультируя их о том, как управлять использованием ограниченного количества лекарств, если запасы иссякают. Пациенты с ранней стадией заболевания высокого риска должны быть в приоритете. Он также рекомендует использовать минимальные дозы, соскребать капли из нескольких флаконов и растягивать время между процедурами, чтобы продлить его.
«Сотни тысяч пациентов страдают от нехватки средств, и даже пропуск одного или двух циклов лечения может повлиять на результаты лечения пациентов», — говорит д-р Аманда Фейдер, избранный президент общества и вице-председатель отделения гинекологических хирургических операций в Медицина Джона Хопкинса.
В долгосрочной перспективе, по ее словам, сама бизнес-модель должна измениться, чтобы обеспечить качественное снабжение: «Конечно, переосмысленная модель доставки в больничные системы, будь то напрямую от производителей или через улучшенную посредническую модель, имеет решающее значение».
Civica предлагает одну из таких альтернатив. Эта некоммерческая организация была создана пять лет назад для решения проблемы нехватки других лекарств, начиная с инъекционных, которые сложнее производить. Civica закупает лекарства напрямую у производителей для снабжения систем здравоохранения, обслуживающих 1500 больниц. Он осуществляет собственный контроль качества и устанавливает достаточно высокие цены на лекарства, чтобы фабрики могли продолжать свою деятельность. Он также строит собственное производство в стране.
Есть и другие преимущества повышения прибыльности и предсказуемости производства, говорит Аллан Кукелл, старший вице-президент Civica по государственной политике.
«Это также позволяет нам создавать резервные запасы. Таким образом, мы фактически держим на складе примерно шесть месяцев наркотиков», — говорит он.
Коукелл говорит, что Civica теперь поставляет 80 основных лекарств, таких как антибиотики или анестезия, и в настоящее время оценивает, можно ли и как добавить лекарства от рака в свой список.
Но даже если это произойдет, пройдет много месяцев, а может и больше, прежде чем он сможет принести пользу таким пациентам, как Тони Дезомитс, шеф полиции в отставке. Однако столкновение с этой перспективой заставляет ее больше беспокоиться о других.
«Мой онколог вне себя. Я имею в виду, что они тоже борются, потому что они подписались, чтобы помогать людям, и они бессильны», — говорит она.
Дезомитс присоединился к группам поддержки с сотнями других больных раком, многие из которых сетуют на то, что нехватка лекарств усугубляет их страдания. Некоторые обращаются к Dezomits за поддержкой со всей страны.
Как и на протяжении всей своей жизни, Дезомитс приветствует эти призывы как возможность служить другим: «Прямо сейчас ты живешь — вот что я говорю: «Я живу прямо сейчас», — говорит она.